Legion : Только ты
Я лежал на раскаленном солнцем пустыни песке, который медленно, но уверенно пропитывался моей кровью. Рядом со мной лежал мой FN-FAL, магазин которого опустел еще полчаса назад. Когда мы увидели эту группу работорговцев, которые возвращались с явно удачной охоты (за ними плелись пятеро избитых, оборванных людей), капитан просто сказал: пленных не брать, и мы побежали в атаку. Вначале все выходило хорошо, мы налетели на этих парней как ураган, убили тех троих, что вели людей, но тут произошло что-то невообразимое, нас подставили как телят на бойне, мы попали в засаду, к тому же профессиональную, немыслимо, чтобы рейнджеры попадали в засады, обычно мы сами их устраивали. Из-за ближайших барханов выскочило человек семь в боевой броне, и короткими очередями из пяти винтовок и двух пулеметов M-60 довоенного производства перебили половину команды, я расстрелял все патроны в одного из этих головорезов, убил все-таки одного, и только начал вставлять новую обойму, как в меня попали. Теоретически боевая броня должна была меня защитить, но тот, кто стрелял, был профессионалом, пуля калибра 233 пробила броню на стыке защитных пластин и добралась до столь мягкого тела. А мне говорили, что в пропавшей копии нашей патрульной карты нет ничего, что могло бы нам навредить. Хотел бы я увидеть того, кто это сказал. Живот чертовски болит. Я осмотрелся по сторонам, шесть тел. Бездыханных. Странно, не одного из этих, с винтовками и пулеметами, наверное они сами использовали работорговцев для засады, знали, что мы на них нападем, ведь своих они забрали, а работорговцев - нет. Рядом лежали люди, которые жили по разным принципам. Три рейнджера НКР и три работорговца. Три моих друга и три человека, принадлежащих организации, которую я ненавидел всем сердцем, которое скоро превратится в кучку гнилого мяса. Капитан и уцелевшие наверняка отступили, у всех трупов не было оружия, остатки брони были сняты. Только сейчас я заметил, что тоже самое работорговцы проделали и со мной. Черт! Ну и жарко же печет солнце, а фляжка как назло была на поясе с боеприпасами, хотя ее все равно бы сняли, вода в пустыне на вес золота, однако моя винтовка оказалась не тронутой, это радовало, с ней я мог бы выжить, хоть раненый, но подстрелил бы пару игуан, смог бы достать съестного, наверняка эти парни обронили пару обойм, сам прекрасно знаю как трясутся руки, когда обыскиваешь что-то, что еще недавно было человеком, особенно к этому не привыкнув. Я приподнялся на локтях, посмотрел на винтовку, и дикое отчаяние вкупе с болью поразило меня, затвор винтовки был разбит вдребезги какой-то шальной пулей. Обидно, придется помирать. Превозмогая дикую боль я встал, и шатаясь пошел посмотреть на трупы, к счастью (в другой момент я бы сказал что к сожалению) среди них было тело Джимми Хендрикса, человека неимоверно запасливого, он всегда таскал в патруль с собой суперстимпак, который прятал в форме. Вначале я подумал, что и сей злосчастный предмет был унесен теми налетчиками, но когда я перевернул его тело, то понял, почему они с него не сняли броню - вся передняя сторона Джимми была запечена не хуже омлета у Мамы в Дене, но с помощью огнемета, а не при помощи бытовой плиты, и остатки брони смешались с тем, что еще когда-то было человеком. Собрав все оставшиеся силы, я оторвал кусок защитных полимеров от него, как раз в том месте, где был стимпак, и о чудо! Он там был, не подгоревший. Я вколол его себе чуть выше раны в животе, и тут же упал на землю, боли от укола оказалось более чем достаточно, чтобы отправить меня в забытье. Я отрыл глаза, и тут же закрыл, было слишком больно, да и солнце как назло светило мне прямо в лицо. Мне было уже все равно, что рядом со мной лежит труп моего друга, который источает ужасную вонь, мне было все равно, что в моем животе торчит так и не вынутый стимпак, я уже не чувствовал, что солнце почти изжарило меня, я просто лежал и думал. Думал о том, кто определил такую вот смерть мне и моим товарищам (в своей скоропостижной смерти я почти не сомневался), я просто смерился с тем, что скоро мой разум затуманится, и я уйду. Не знаю куда, но понял зачем - потому что это единственный выход из моего положения, ведь шансы с моим ранением добраться до ближайшего города и не быть убитым первым скорпионом просто нулевые, а еще я думал о том, что решает жизнь человека. Жизнь человека решают много вещей. Это может быть и песчинка, которая, попадая в затвор твоей винтовки, заклинивает его, и не дает бойку ударить по капсюлю, решая этим чью-то жизнь, неважно, твою или твоего противника, это может быть и какой-то политикан, который нажал на ядерную кнопку, или это может быть простая судьба, которая запускает свои когтистые лапы в тебя, со мной это часто бывало, но она еще никогда не пускала мне когти в сердце, а сейчас, похоже, пустила... Когда-то случилось со мной нечто похожее. Я сдирал с себя силовую броню, уничтожил свое снаряжение и оторвал знаки различия, что бы кто-то не глумился над трупом, смеясь и говоря что-то вроде «Приколись, этот, из Наварро, застрелился...», а потом я нажал с спусковой крючок гауссового пистолета, дуло которого было направлено прямо в висок... Но пистолет не выстрелил, а потом я понял чего хочу, тогда судьба подарила мне шанс, и я его решил использовать, жить для этого мира, и тогда я очень хотел жить, а сейчас... Все, капрал, добегался, ты и так слишком много раз уходил от своей судьбы, прошел через множество врагов, выживал там, где не должен был выжить, ты надеялся только на себя, и я себя не подводил, я живу в этом пропитанном радиацией мире, потому что этот мир ЛУЧШЕ чем тот, который был до войны. Этот мир лучше для человека как для личности. Ядерное пламя очистило землю. Прям как в той старой книге, про великий потоп (ее я нашел в книжном шкафу одного старьевщика). Теперь пламя вновь уничтожило мир, что бы сделать его лучше, лучше для человека. Раньше, когда политиканы правили людьми, они решали судьбу человека, человек, живущий во всех благах цивилизации, просто следовал указаниям тех, кто правил им, ему приходило на помощь государство, а теперь человек решает сам свою судьбу, никто им больше не управляет. Теперь все зависит от того, хочет человек жить или не хочет. Если ты хочешь жить, то ты выберешься из любой передряги, ты сможешь преодолеть что угодно, потому что ты - ЧЕЛОВЕК, а не простой брамин, который слепо следует за мясником, так до конца и не осознав, что его отправляют на бойню. Если ты хочешь жить, то выживешь, но у меня теперь нет шансов, я был слишком слаб, чтобы спорить с судьбой. Я начал вспоминать, что то, что могло бы спасти меня. Но какого черта я здесь лежу! Я столько раз спасал сам себя, и это ранение не может мне помешать, теоретически в моем организме остались еще силы, это мне кажется, что я не могу спастись... Что, Судьба? Один раз отпустила меня, дала новую жизнь, а теперь хочешь вновь взять контроль надо мной? Не выйдет, слишком много я жил новой жизнью, и если я могу что то сделать, то я это сделаю, а Судьба мне не помешает, я слишком хорошо осознал цену еще одной жизни... Я собрал все что осталось в моем разуме, откинул к черту боль, жару, поднялся на колени, выдернул стимпак из живота, и пополз, пополз к трупу нашего радиста, такое ощущение, что я ползу целую вечность. Я должен доползти, должен найти у него ненужную работорговцам рацию, заблокированную кодовым замком на случай захвата противником, должен, потому что я человек, человек, который хочет жить, и не хочет мириться с неизбежностью, ведь если ты в детстве не был лодырем, а постоянно бегал по пустоши, тренировался, учился обращаться с оружием, работал в поте лица, что - бы стать умным, хитрым, сильным, то ты получаешь преимущество перед судьбой, у тебя хватит сил самому ее решить. Это и есть твое желание жить, когда ТЫ решаешь, жить тебе или умереть, ты уже не будешь брамином, ты будешь вольным волком, вольным от своей судьбы. Я полз, метр, еще один, переставлял руки, перед глазами плыл туман, но нет, еще один метр, и еще один... Семеро бандитов смеялись от души, сегодня у них веселый день, встретили одинокого путника, он не стал драться, кинул на песок свое оружие, выпрямился во весь рост, и сказал их главарю, что он готов сразиться с ним, прежде чем умереть, сразиться голыми руками, главарь засмеялся, кинул на песок свое оружие, и вышел к путнику, высокомерный, накачанный, в бронежилете и с энергетическим ножом в руке, вукопашную, значит? Он не знал, что нарвался на человека, которого пять лет обучали убивать даже 10 - сантиметровым кусочком проволоки и с одной сломанной рукой. Еще чуть-чуть осталось доползти, всего метров тридцать, коготь смерти был рад, у него была обильная добыча, жалкий человечешко прижался к скале, ему было некуда идти, в его руке был пистолет с единственным патроном, коготь подошел вплотную, зарычал, а человек даже не дрожал, он смотрел когтю в глаза с такой яростью, будто коготь смерти был его последним препятствием к райской жизни, коготь был не в силах не смотреть в глаза человеку, и даже не заметил, как дуло 10мм пистолета уставилось ему в глаз, а пуля прошла сквозь глазницу и впилась в мягкий мозг. И, наконец, я дополз, рация валялась рядом с трупом. Я схватил ее, упал на песок, заставил свои пальцы слушаться, набрал код связи, и кое - как выдавил из себя хрип, который с трудом может называться голосом: -Это патруль пять, опознавательный код эйч-девять-зед... Кто нибудь... Координаты квадрат семь... На связи капрал Купер... На этом я замолк, больше я ничего не мог сказать, слишком сильно пересохло горло, а рация вдруг ожила: -Это патруль два! Патруль пять на связи, командир!... Похоже кто то еще жив... Патруль пять, ответьте! Патруль пять! А я уже не хотел что-то говорить, я лежал на песке, смотрел на солнце, и говорил про себя: Черт меня побери! Опять не удалось спокойно умереть! Солнце пустыни уже не пекло меня, наступила ночь. Сержант склонился над носилками, он был просто ошарашен: -Чтоб тебя, Куп, как ты вообще прополз сорок метров с таким ранением, к тому же обезвоженный, мы уже похоронили тебя, а тут ты по рации... видно тебе помог кто - то свыше. Я уже не слушал сержанта. Мне не помог кто - то, я просто не захотел мириться с неизбежным. Как всегда. Теперь я понял. Этот мир лучше. Я всегда думал сам за себя, а не кто - то думал за меня, и только в этом мире это возможно. Я понял одно - решаешь свою судьбу ты сам, именно ты решаешь, жить тебе или умереть. Только ты.